[часть 1] в ЖЖ


глава 3

Max's Kansas City

Без сомнения, в 1973 году наикрутейшим тусовочным местом был клуб Max's Kansas City


«Max's» располагался [закрылся в 1981г - прим перев.] на Парк Авеню Саут, 213, между поворотами на 17 и 18 улицы с Юнион сквер, и в конце шестидесятых – начале семидесятых служил этакой Меккой для разных кинозвезд, рок-звезд, художников и фотографов.

Среди обычных посетителей «Max's» было много знаменитостей – уже состоявшихся или будущих. Там часто бывали Виллем де Кунинг, Джулиан Шнабель, Ларри Риверс и Энди Уорхол, и в любой вечер вы могли там обнаружить или Джаггера, или Леннона, или Лу Рида, или пару элегантных кинозвезд, смотревшихся как инородное тело среди прочих клиентов, пребывающих под кайфом и небрежно одетых.

Хозяином «Max's» был Мики Рескин. Он неизменно стоял у дверей и внимательно разглядывал входящих. Наверху был маленький музыкальный зал, прежде излюбленное место сбора, в частности, для Velvet Underground, Игги Попа и New York Dolls. Мы были знакомы с Дэвидом Йохансеном (вокалистом из Доллз), с его подругой, монро-подобной Сириндой Фокс (фото слева), так что, учитывая, что менеджмент Боуи наполовину состоял из бывших людей Уорхола, к нашим услугам была готовая типичная тусовка в «Max's».

David Johansen, Dee Dee Ramone, Alan Vega, Iggy Pop, Lou Reed


Еще в Лондоне Дэвид дал мне послушать альбом одного человека по имени Biff Rose. Противно признаваться, но до меня он просто не дошел. Я, конечно, об этом ничего не сказал, поскольку трус. Еще я был тогда очень благодарен Дэвиду - он открыл мне дивную вещь, «Astral Weeks» Вэна Моррисона, а для меня было очень важно найти белого певца, который мог бы петь соул, не копируя черных музыкантов. И вот, чтоб не быть грубым или неблагодарным, я просто соглашался с восторгами Дэвида по поводу гения Биффа.

А так лучше никогда не поступать. В лучшем случае – ты будешь распечатывать посылку с чем-нибудь вроде «The Best of Biff» или «Santo & Johnny Play Biff Rose» на каждое рождество, до конца дней своих. А в худшем – тебя осчастливят целым «Вечером с Биффом Роузом». Вживую, в «Max's Kansas Сity».

Я чувствовал себя таким придурком. Ведь конечно же, Бифф должен быть крут, если он играет концерт в «Max's»? Наверху наблюдалась откровенная недостача слушателей, если не учитывать Дэвида и меня за столиком впереди маленького зала. Остальные члены нашей команды нашли другие развлечения и как испарились.

В любом случае, Бифф начал, под громкие аплодисменты от Боуи, сыграл сколько надо Биффа, и хотел бы я сказать сейчас, что он был великолепен, что я был околдован и потрясен до глубины… но я, эээ, так в него и не врубился. На самом деле, когда Бифф свалил, даже Дэвид, похоже, не был особенно впечатлен.

Затем по залу разнеслась серия глухих похоронных аккордов, взятых на том же пианино, которое только что терзал Бифф. К ним прилагался вокал, депрессивный на грани вскрытия вен. Это тянулось и тянулось. Они что, издеваются? Или кто-то пытается переплюнуть Биффа? Я стал глядеть по сторонам, надеясь прочесть ответ на лицах присутствовавших пятерых слушателей. Нежные черты лица Боуи отражали подлинную муку. «Тошно, томно, горе мне», страдал певец, а мы искали глазами выход. Но перед нами все еще стояли полные бокалы пива, и мы были просто обязаны их допить. И очень хорошо. Пока мы примерялись выхлебать свое пиво как можно скорее, Мистер Плач вскинул на плечо гитару, и к нему присоединилась группа. И затем он выдал одну из самых потрясающих песен, из одного из самых потрясающих выступлений, которые я видел в жизни.

Песня называлась «Does This Bus Stop at 82nd Street?»;
группа - E Street Band;
вокалист - Брюс Спрингстин.
Альбом Greetings From Asbury Park крутился на нашем проигрывателе уже следующим утром.
Спасибо, Бифф.




глава 4

U.S. TOUR 1973



Джон Хатчинсон, Боуи и Маккормак на сцене

Группа, в которую я вошел в начале 1973 года, представляла собой, можно сказать, расширенную версию первоначальных «Спайдерс». Помимо Майка Гарсона (Mike Garson), который уже утвердился за пианино и меллотроном, нас, новых музыкантов было еще четверо: Кен Фордэм (Ken Fordham) и Брайан Уилшоу (Brian Wilshaw) – саксофон и флейты, Джон Хатчинсон (John Hutchinson) – ритм-гитара и бэк-вокал, и я - бэк-вокал и перкуссия. Мы все помещались с одной стороны сцены, Майк Гарсон – с другой. Должен сказать, это напоминало ситуацию, когда тебе дали проходку за кулисы, но потом разрешили поиграть с группой. Но все равно это было интересно – c такого близкого расстояния наблюдать, как серьезно Его Боуичество отрабатывает свой хлеб. Тогда я еще не знал, что на грядущих концертах он и меня заставит напрягаться значительно больше обычного.

Брайан Уилшоу был человек спокойный, а Кен Фордэм – просто уморительный. У него была жизненная философия настоящего лабуха – сегодня здесь, завтра там. Прежде чем его позвали к Боуи, он играл какой-то жуткий лоунж в лондонском аэропорту Хитроу. Дэвид и я немедленно стали звать его «Кен Фанки Фордэм» - просто потому, что он был анти-фанковый в самой крайней степени. Представляя группу со сцены, Дэвид так его потом и именовал. Кен поддерживал шутку и всегда отвешивал легкий поклон.

Я хорошо сошелся с Хатчем - наше чрезвычайно изощренное прозвище для Джона Хатчинсона – и это было весьма к месту, потому что во время тура мы часто с ним жили в одной комнате. Да по правде, все хорошо сходились, хотя Майк Гарсон, а потом и Мик «Вуди» Вудманзи, немного завязли в сайентологии.



Фойе Радио Сити Мюзик Холла (by Sukita); репетиция - над сценой Радио Сити; репетиция на RCA (by Sukita)


Боуи и Маккормак на репетиции в студии RCA перед концертом в Радио Сити Мюзик Холле / На концерте


Тур открывался в Радио Сити Мюзик Холле, в Нью-Йорке. Дэвид сказал мне, что именно в этом зале, из всего города, ему больше всего бы хотелось сыграть. Он привел меня туда заранее, пристреляться, и мы просмотрели шоу, в котором границы между мужским и женским были так же размыты, как и в зрительном зале. Когда прославленные танцоры из Rockettes провели свои номера, высоко вскидывая ноги, Боуи только еще больше утвердился в желании играть здесь. И вопреки разным обстоятельствам, его желание исполнилось.
Перед этим выступлением мы репетировали на большой сцене, принадлежавшей звукозаписывающей компании RCA. Я вполне неплохо знал материал, потому что уже поучаствовал как бэк-вокалист в записи альбома Aladdin Sane, вещи с которого Дэвид постепенно вводил в живые концерты. У Хатча – который работал с Дэвидом еще в 60-е годы, в таких проектах как Feathers – не было никаких проблем с новым материалом. Духовики, как это чаще всего происходит с сессионными музыкантами, читали свои партии по нотам, проигрывали их и начинали смотреть на часы.
Во время концерта Боуи был фантастичен. Правда, в конце произошло что-то довольно странное – когда мы заканчивали последний номер, один фан прорвался через охрану, выскочил на сцену и оказался на расстоянии вытянутой руки от Дэвида. И Дэвид почему-то упал в обморок. Фана вытолкали, Дэвида отнесли в гримерку, где он и пришел в себя среди множества жутко встревоженных лиц. Я до сих пор не понимаю, что с ним стряслось.
Что до меня, то этот первый в моей жизни выход на сцену отмечен следующими тремя факторами: это было с Дэвидом Боуи; это было в Нью-Йорке, в Радио Сити Мюзик Холле; в зале был Сальвадор Дали. Так что это настоящий сюрреализм.
читать дальше