Спустя примерно неделю после того, как Боуи в качестве Зигги откланялся со сцены, мы отбыли во Францию записывать PinUps. Студия находилась в Понтуазе, недалеко от Парижа. Место мы выбрали довольно забавное - бывшую сельскую усадьбу под названием Шато д`Эрувиль, где имелась своеобразно устроенная студия, спальни и еще одно помещение - там была столовая и комната отдыха с теннисным столом.
Атмосфера создавалась самая расслабленная. Такой же, к несчастью, оказалась и кухня… Но для быстрой работы место было хорошее.
Все вещи в альбоме представляли собой кавер-версии песен 60-х годов, и поэтому обычные проблемы с написанием оригинального материала уступили место проблемам с сочинением хитроумных аранжировок. И работа над вещами, благодаря этому, превратилась в настоящее удовольствие.
Все вещи в альбоме представляли собой кавер-версии песен 60-х годов, и поэтому обычные проблемы с написанием оригинального материала уступили место проблемам с сочинением хитроумных аранжировок. И работа над вещами, благодаря этому, превратилась в настоящее удовольствие.
7 июля 73-го Боуи на вокзале Виктория, Лондон, прощается с Энджи,
уезжая во Францию записывать PinUps (она приедет к нему позже)
читать дальше
Мик Ронсон и оркестр записывают "See Emily Play" в Шато д`Эрувиль
читать дальше
Не то чтобы лично у меня, как бэк-вокалиста, было чересчур много работы - обстоятельство, которое оказалось очень к месту, потому что именно находясь здесь я встретил и полюбил прекрасную француженку по имени Лоранс - для друзей Лоло.
Лоло была примерно в 5 футов 9 дюймов ростом (ок. 1м 72см), с высокими скулами, карими глазами, гибкая, с легким загаром и волосами медного цвета. Чтобы повидаться с ней, я при малейшей возможности линял в Париж. Мы познакомились в Шато, когда они с подругой приехали в гости к Эйснли Данбару. (Реплика в сторону: к тому моменту мы с Дэвидом, в традициях нашего школьного юмора, принялись называть его Эймлес Драмбит [«Бестолковый барабан»] Это, разумеется, самое что ни на есть неподходящее определение, поскольку Эйнсли - просто блестящий ударник.)
При первой встрече мне вовсе не показалось, что Лоло так уж взволновалась по моему поводу. И вот через день или через два я был в Париже, в ночном клубе, с потрясающей красавицей-моделью. Дела у нас шли как нельзя лучше, и она уже согласилась поехать в Шато и провести со мной ночь. И как раз в этот момент в клуб вошла подруга Лоло, отвела меня в сторону и сказала: «Почему ты не позвонил Лоло? Она ждала.» О, это прозвучало как музыка! Как Отис Реддинг, когда он поет «These Arms of Mine». Я ускользнул от своей модели, тут же позвонил Лоло, и мы условились, что встретимся на следующий день в полдень.
Конечно же, я не мог выставить себя полным невежей и сказать прекрасной модели: «Извини, я передумал, поеду домой один…» Так что я поступил как джентльмен, привез ее к себе и дальше сделал то, что и любой бы джентльмен из плоти и крови на моем месте: пошел и сыграл гейм в настольный теннис с Миком Ронсоном. Когда я вернулся в спальню, модель уже спала. Наутро она попыталась нежно ко мне прильнуть, но я был так потрясен Лоло и так боялся опоздать на свидание, что вроде как не понимал. И, само собой, к Лоло я все-таки опоздал, и когда приехал, она уже ушла домой. Так что из двух возможных любовных встреч получилось ни одной. Тут предлагается извлечь некий урок, припомнив кое-что насчет «птиц» и «кустов»... [Прим. перев. Он имеет в виду пословицу «а bird in the hand is worth two in the bush» - «одна птица в руке стоит двух в кустах». Этакий гибрид наших «за двумя зайцами погонишься - ни одного не поймаешь» и «лучше синица в рукаве, чем журавль в небе»]
Года четыре спустя Дэвид крутил немного с той же самой прекрасной моделью. Представляю себе, как она спрашивает его: «А твой друг Джефф - он гей или что?» На что он, гарантию даю, непременно сказал бы: «Джефф? А ты не знала? Гомик полный и абсолютный!»
При первой встрече мне вовсе не показалось, что Лоло так уж взволновалась по моему поводу. И вот через день или через два я был в Париже, в ночном клубе, с потрясающей красавицей-моделью. Дела у нас шли как нельзя лучше, и она уже согласилась поехать в Шато и провести со мной ночь. И как раз в этот момент в клуб вошла подруга Лоло, отвела меня в сторону и сказала: «Почему ты не позвонил Лоло? Она ждала.» О, это прозвучало как музыка! Как Отис Реддинг, когда он поет «These Arms of Mine». Я ускользнул от своей модели, тут же позвонил Лоло, и мы условились, что встретимся на следующий день в полдень.
Конечно же, я не мог выставить себя полным невежей и сказать прекрасной модели: «Извини, я передумал, поеду домой один…» Так что я поступил как джентльмен, привез ее к себе и дальше сделал то, что и любой бы джентльмен из плоти и крови на моем месте: пошел и сыграл гейм в настольный теннис с Миком Ронсоном. Когда я вернулся в спальню, модель уже спала. Наутро она попыталась нежно ко мне прильнуть, но я был так потрясен Лоло и так боялся опоздать на свидание, что вроде как не понимал. И, само собой, к Лоло я все-таки опоздал, и когда приехал, она уже ушла домой. Так что из двух возможных любовных встреч получилось ни одной. Тут предлагается извлечь некий урок, припомнив кое-что насчет «птиц» и «кустов»... [Прим. перев. Он имеет в виду пословицу «а bird in the hand is worth two in the bush» - «одна птица в руке стоит двух в кустах». Этакий гибрид наших «за двумя зайцами погонишься - ни одного не поймаешь» и «лучше синица в рукаве, чем журавль в небе»]
Года четыре спустя Дэвид крутил немного с той же самой прекрасной моделью. Представляю себе, как она спрашивает его: «А твой друг Джефф - он гей или что?» На что он, гарантию даю, непременно сказал бы: «Джефф? А ты не знала? Гомик полный и абсолютный!»
фотосессия для предполагаемой обложки PinUps (Мик Рок, Сохо, Лондон, осень 73-го)
и фотосессия с Твигги для обложки Vogue, попавшая в итоге на обложку PinUps
(Жюстен де Вильнёв, Париж, 18 июля 73-го)
Дэвид и Энджи позируют фотографу Терри О'Нилу в Шато для 'Daily Mirror', середина июля
А еще в Шато находилась Лулу - не путать с Лоло. Она собиралась там записать «The Man Who Sold The World». С Лулу всегда все понятно, и то, что ты видишь - это и есть правда, с ней очень легко общаться. Как-то вечером мы с ней бродили по дому и напевали друг другу отрывки из любимых песен в стиле соул. На самом деле это я пытался хитростью заставить ее спеть мне - хотя потом понял, что с Лулу вовсе не надо никаких ухищрений, она поет по любому поводу и просто так. Она просто родилась чтобы петь. Я осознал это, когда несколько лет назад как-то заправлял машину в Мэйда Вэйл, в западном Лондоне, и вдруг услышал этот дивный голос. Оглянулся - а там Лулу, в руке бензиновый шланг, заправляет свой внедорожник и весело распевает для собственного удовольствия.
Лулу в Шато на записи её кавер-версий "The Man Who Sold The World" и "Watch That Man"
А тогда в Шато мы в конце концов набрели на некую комнату, где помещалась огромная металлическая пластина. В те времена на студиях использовали такие штуки, чтобы получить эффект «реверберации». Сейчас тот же эффект достигается при помощи одной-единственной коробочки размером с банку сардин. Когда мы наконец дошли до самой студии, нас приветствовал внезапный гром аплодисментов от всех музыкантов и техников, которые только что коллективно прослушали песню «Do Right Woman, Do Right Man» Ареты Франклин, спетую в узкой гармонии Лулу и «искренне вашим». Оказывается, наше пение с максимальной реверберацией транслировалось в студию прямо из комнаты с гигантской пластиной.
Боуи, Лулу, Мик Ронсон в Шато (фотограф - Мик Рок)
Когда мы доделали «Pin Ups», для группы и некоторых членов команды была организована поездка на отдых. Поехало около дюжины человек, в том числе Дэвид, Энджела, Мик Ронсон, Сью Фьюсси, Стьюи Джордж, Фредди Буретти, Антон Джонс, Глория, я и моя девушка Десна.
Мы прибыли в Рим и остановились на одной вилле. Там был плавательный бассейн достойного размера и шофер, поступивший в наше распоряжение. На вилле имелось около десяти спален и была большая комната для приемов, с гигантским роялем. Пищу готовил шеф-повар по имени Антон. Это был парень сногсшибательного вида, ростом в 6 футов 2 дюйма (1м85см), с огромной прической афро и с глазами, в которых просто читалось «Поверьте, я псих» (фото справа). Глория, которая работала в лондонском офисе Дэвидовой менеджерской компании, отличалась от него дальше некуда. Малютка - и воплощенная старомодная английская учтивость. И тем не менее, по какому-то странному капризу природы, эта пара абсолютно непохожих людей сумела воспылать любовью и затем жениться. Наверно, на той вилле что-то подмешивали в водопроводную воду - потому что то же самое произошло с Миком и Сью.
Жалко, Дэвид ничего такого волшебного здесь не нашел. При всем своем темпераменте и при том, что скучать ему тут вовсе не приходилось, через какие-то несколько дней они с Энджи взяли и уехали обратно в Лондон.
Боуи уезжает из Парижа на Восточном экспрессе
Рим был прекрасен. Мы, как все, осмотрели достопримечательности и еще провели с Десной один день, обшаривая магазины одежды на Виа Венето и Виа Кондотте. Я купил ей прелестный шелковый костюм с плиссированной юбкой, а себе несколько рубашек и брюк от Валентино.
Десна особенно любила все эти чудесные магазины - она раньше работала как закупщик-стажер в паре бутиков в Лондоне. Сначала в Feathers на Хай Стрит в Кенсингтоне, потом в Browns, на Саут Молтон Стрит. В «Физерс» Десна работала с молодым, красивым парнем, который питал просто страсть к туфлям. Он, бывало, прикладывал разные материалы к ногам Десны и восторженно восклицал, что у него «великолепная идея!». Впоследствии, конечно, да, некоторые и правда великолепные идеи посещали Маноло Бланика.
Иногда мы с Десной заезжали в Хэддон Холл в Бекенэме, к Дэвиду, с целыми охапками одежды для самого Дэвида, Энджи и их группы - померить. Короткие летчицкие куртки из цветного нейлона, на молниях, которые мы все, в том числе и Дэвид, носили - появились из «Физерс».
Потом Десна работала в Браунз и сумела заманить меня на работу, которая заключалась в том, чтоб всучивать покупателям дорогущее шмотье в отделе мужской одежды. Меня воротило от этой работы для педиков, за гроши и в окружении самой претенциозной публики на свете. Это был год, когда Элтон Джон выпустил свой первый альбом-хит (Elton John, 1970). Альбом был великолепен, но девушки в магазине крутили его целый день, непрерывно. Мне казалось, что если я услышу еще хотя бы раз, что Элтон сидит на крыше и пинает мох, меня стошнит прямо на шелковую рубашку следующего покупателя, пока он втискивает свой толстый зад в красные вельветы. По милости судьбы, меня избавили от этого несчастья, то есть уволили. Вернее, они вынудили меня уволиться самостоятельно - предложили почистить туалет. А дальше - о, это было дело пяти секунд, не больше - я послал их на хер, и раз-два - уже там не работал. Прекрасно получилось.
Я же был разумный парень из Южного Лондона, я поработал на нескольких стройках, делал там настоящую работу - о чем я думал, когда устроился продавцом в бутик?.. Но что же я предпринял после этого? Нашел работу еще хуже, в другом мужском бутике, под названием «Мистер Фиш». Продержался я недолго. Но все-таки это мое кратковременное заключение в магазине дало один положительный результат. На задах того магазина висели великолепные, но не продававшиеся платья для мужчин. Поскольку Дэвид был единственный покупатель в Британии, способный действительно приобрести такой наряд, я рассказал ему о них. Я наивно полагал, что мистер Фиш будет бесконечно рад избавиться от своего товара и мной будет тоже доволен - ведь я представлю его человеку, благодаря которому его творения понадобятся во всем мире. Но, увы, хоть он и обошелся с Дэвидом вежливо и даже продал ему те платья со скидкой, никакого потенциала в ношении своих работ рок-звездой мистер Фиш не усмотрел. А может быть, его, как меня, просто воротило от мужских бутиков как класса. Боуи одет в одно из тех платьев на обложке пластинки The Man Who Sold The World.
Иногда мы с Десной заезжали в Хэддон Холл в Бекенэме, к Дэвиду, с целыми охапками одежды для самого Дэвида, Энджи и их группы - померить. Короткие летчицкие куртки из цветного нейлона, на молниях, которые мы все, в том числе и Дэвид, носили - появились из «Физерс».
Потом Десна работала в Браунз и сумела заманить меня на работу, которая заключалась в том, чтоб всучивать покупателям дорогущее шмотье в отделе мужской одежды. Меня воротило от этой работы для педиков, за гроши и в окружении самой претенциозной публики на свете. Это был год, когда Элтон Джон выпустил свой первый альбом-хит (Elton John, 1970). Альбом был великолепен, но девушки в магазине крутили его целый день, непрерывно. Мне казалось, что если я услышу еще хотя бы раз, что Элтон сидит на крыше и пинает мох, меня стошнит прямо на шелковую рубашку следующего покупателя, пока он втискивает свой толстый зад в красные вельветы. По милости судьбы, меня избавили от этого несчастья, то есть уволили. Вернее, они вынудили меня уволиться самостоятельно - предложили почистить туалет. А дальше - о, это было дело пяти секунд, не больше - я послал их на хер, и раз-два - уже там не работал. Прекрасно получилось.
Я же был разумный парень из Южного Лондона, я поработал на нескольких стройках, делал там настоящую работу - о чем я думал, когда устроился продавцом в бутик?.. Но что же я предпринял после этого? Нашел работу еще хуже, в другом мужском бутике, под названием «Мистер Фиш». Продержался я недолго. Но все-таки это мое кратковременное заключение в магазине дало один положительный результат. На задах того магазина висели великолепные, но не продававшиеся платья для мужчин. Поскольку Дэвид был единственный покупатель в Британии, способный действительно приобрести такой наряд, я рассказал ему о них. Я наивно полагал, что мистер Фиш будет бесконечно рад избавиться от своего товара и мной будет тоже доволен - ведь я представлю его человеку, благодаря которому его творения понадобятся во всем мире. Но, увы, хоть он и обошелся с Дэвидом вежливо и даже продал ему те платья со скидкой, никакого потенциала в ношении своих работ рок-звездой мистер Фиш не усмотрел. А может быть, его, как меня, просто воротило от мужских бутиков как класса. Боуи одет в одно из тех платьев на обложке пластинки The Man Who Sold The World.
Так или иначе, вернувшись в Рим, оставшиеся свободные дни мы посвятили прогулкам по вилле, купанью, еде и ничегонеделанью. Другие были более прилежны. Мик, при помощи своих гитар и огромного рояля, разрабатывал идеи для своего первого сольного альбома, Slaughter on 10th Avenue. Фредди тоже был занят каждый вечер - он тоже разрабатывал кое-какие свои идеи в обществе многочисленных римских геев.
Фредди с Джеффом и с Дэвидом, 1973