Первым делом по прибытии в Нью-Йорк мы отправились в студию звукозаписи, как заранее было условлено. Потому что Дэвид решил, что американский релиз «Rebel Rebel» сильно выиграет, если добавить постоянный ритм на конгах. Это дело не самое сложное на свете, даже для такого халтурщика как я, так что мы с ним справились буквально то ли с двух, то ли с трех попыток. Мы еще добавили новые бэк-вокальные партии – и спели от души!
После этого мы навестили менеджмент Дэвида в их новом офисном центре на Парк Авеню, и встретили там целую армию президентов, вице-президентов, исполнительных вице-президентов, глав корпораций, секретарей и ассистентов. Штат состоял из королев и принцесс вперемешку, но одна девушка выдавалась из ряда вон – ее звали Ракель, это была одухотворенная красавица-пуэрториканка.
Позже, в этот же вечер, мы разместились в отеле Sherry Netherlands, в юго-восточном углу Сентрал-Парка, прямо напротив Плазы.
После этого мы навестили менеджмент Дэвида в их новом офисном центре на Парк Авеню, и встретили там целую армию президентов, вице-президентов, исполнительных вице-президентов, глав корпораций, секретарей и ассистентов. Штат состоял из королев и принцесс вперемешку, но одна девушка выдавалась из ряда вон – ее звали Ракель, это была одухотворенная красавица-пуэрториканка.
Позже, в этот же вечер, мы разместились в отеле Sherry Netherlands, в юго-восточном углу Сентрал-Парка, прямо напротив Плазы.
Меня не было, когда складывалась концепция Зигги, так что теперь я был просто заворожен – не говоря о том, как ценил такую привилегию – возможностью поприсутствовать, мухой на стене, при том, как рождалось и разворачивалось шоу Diamond Dogs.
вид на Нью-Йорк и Центральный парк с Sherry Netherlands (справа)
читать дальше
слева направо: Джефф и Дэвид во время исполнения «Diamond Dogs» и «Cracked Actor»
Дэвид, Джефф и Ги Андризано исполняют Diamond Dogs
фрагмент сценария шоу, с рукописными дополнениями
Наш тур начался в Монреале (Канада), в Форуме, 14 июня 1974 года. За кулисами пульсировал адреналин, и не просто потому что мы волновались – хотя мы волновались, да – но, в особенности, потому что нас подстегивало осознание того, что мы участвуем в совершенно исключительном событии.
как было на обложке к альбому David Live, только перевернуто в другую сторону
Boston Music Hall, фотограф Ron Pownall
Дэвид с сыном Зоуи, няней и Авой Черри (не попала в кадр), выходят из отеля в Филадельфии, фан-фото;
Дэвид и Майк Гарсон на студии Sigma Sound, фотограф Terry o'Neill
Боуи исполняет Space Oddity, вознесенный над аудиторией на крановой стреле.
Universal Amphitheater, LA
13.10.1974, Milwaukee, Mecca Arena, фотограф Rich Zimmermann
вид на Нью-Йорк и Центральный парк с Sherry Netherlands (справа)
читать дальше
Во всем своем блеске Дэвид проявляется, когда что-нибудь изобретает и выдумывает. Он не мается всякой фигней на тему артистической замкнутости, уединения за закрытой дверью и прочего «ах, оставьте меня в покое». Само собой, не надо быть таким придурком, чтоб мешать ему, если видишь - он занят делом, но для него не проблема, если в той же комнате в то же время находятся еще люди. Иногда он обсуждал со мной то, чем занимался или проигрывал песню, над которой работал. Время от времени, совсем поглощенный чем-то, мог комически подмигнуть, состроить гримасу и спросить: «Ты в порядке?» Это всегда так забавно – потому что ты же понимаешь, он на самом деле за сотни миль отсюда и видит только то, о чем думает. И просто покажешь большой палец – мол, отлично! – и оставляешь его дальше делать свое дело.
Не могу сказать, сколько там было удачи, сколько трезвого расчета, однако в процессе создания Diamond Dogs все, начиная от дизайна и хореографии и до подбора музыкантов и других членов команды – все прямо встало точно на места. Само собой, понадобилось еще безумно много поработать всерьез. Но я явно видел, что в центре каждой отдельной схемы лежало зерно изначальной идеи, которую Дэвид четко держал в голове.
Первым человеком, с которым начали обсуждать проект Dogs, был художник по свету Жюль Фишер (Jules Fisher), с Бродвея. Со временем он подключил театрального декоратора Марка Ревица (Mark Ravitz). Обсуждались разные идеи, рисовались эскизы того и сего, и так пока они не создали уменьшенную модель всей сценической постановки. Это включало подвижный мост, дистанционно управляемый модуль из зеркал, который, открываясь, показывал бы Дэвида за дверями из неоновых трубок, и крановую стрелу, которая опускала Дэвида, пристегнутого к креслу, над первыми несколькими рядами потрясенной аудитории. Задник сцены представлял собой модели небоскребов, высотой в 30 футов, изображенных под пугающими углами. По стене одного сочилась кровь, а другие были покрыты рекламой, и их предстояло разрывать во время представления.* (*Дэвид разорвал рекламу только на двух или трех шоу, а потом стоимость их восстановления вышла за рамки допустимого). Все это было уже не постановкой для рок-концерта, это был просто настоящий театр.
Тем временем, пока конструировалось оформление сцены, Дэвид собирал новую группу из высококлассных музыкантов, работавших в разных стилях, от рока и джаза до классической музыки. Посредником в организации такого состава выступал Майкл Кэймен, нью-йоркский композитор с классическим образованием.
Майкл буквально перед этим написал балет - ставила его Марго Саппингтон - посвященный работам скульптора Огюста Родена. Премьера балета проходила как раз когда мы были в Нью-Йорке, так что мы с Дэвидом ее видели. И музыка, и танец - это была настоящая сенсация. Мы с Майклом оставались близкими друзьями до самой его трагической кончины в 2003 году. Он и дальше работал с такими разными людьми как Пинк Флойд, Эрик Клэптон и Металлика. Он писал музыку для фильмов и не раз и не два получал Грэмми, но год за годом после того премьерного спектакля я все приставал к нему, чтобы он поиграл мне что-нибудь из «Родена» и других своих тогдашних вещей.
Майкл буквально перед этим написал балет - ставила его Марго Саппингтон - посвященный работам скульптора Огюста Родена. Премьера балета проходила как раз когда мы были в Нью-Йорке, так что мы с Дэвидом ее видели. И музыка, и танец - это была настоящая сенсация. Мы с Майклом оставались близкими друзьями до самой его трагической кончины в 2003 году. Он и дальше работал с такими разными людьми как Пинк Флойд, Эрик Клэптон и Металлика. Он писал музыку для фильмов и не раз и не два получал Грэмми, но год за годом после того премьерного спектакля я все приставал к нему, чтобы он поиграл мне что-нибудь из «Родена» и других своих тогдашних вещей.
Тогда на балете мы во время антракта пошли в театральный бар. Там была длинная стойка, и мы встали возле одного ее конца, у входа. При виде Дэвида любители театра стали ненавязчиво подходить к нему поближе. Это нормально, ничего удивительного – людям просто хотелось взглянуть на него вблизи. Время от времени кто-нибудь более решительный подходил совсем и говорил, мол, привет, мы не знакомы, но я друг какого-нибудь Генри Мошонкина – но обычно, особенно в деликатной балетной сфере, люди соблюдают дистанцию. Что забавно было в этот раз - мы заметили, такая же картина наблюдается и на другом конце стойки. Как магнит с разнозаряженными полями. Вторым источником притяжения был Рудольф Нуреев, звезда балета.
Рудольф и Дэвид никогда прежде не встречались, однако между ними было немало общего – оба были перфекционисты и на вершине профессии; оба могли, будучи на сцене в одиночестве, привести аудиторию в полный транс; и оба подводили глаза.
Когда прозвенел звонок и антракт закончился, г-н Нуреев грациозно заскользил в нашу сторону. Не останавливаясь, не сбившись с шага, он кивнул Боуи своей красивой головой, склонив ее почти неуловимо в знак того, что узнал, и выскользнул из бара. Я заметил, что Дэвид вернул жест в том же качестве и помню, подумал – прямо-таки королевский обмен любезностями.
Когда прозвенел звонок и антракт закончился, г-н Нуреев грациозно заскользил в нашу сторону. Не останавливаясь, не сбившись с шага, он кивнул Боуи своей красивой головой, склонив ее почти неуловимо в знак того, что узнал, и выскользнул из бара. Я заметил, что Дэвид вернул жест в том же качестве и помню, подумал – прямо-таки королевский обмен любезностями.
У нас уже был басист Херби Флауэрс, ударник Тони Ньюмен и Майк Гарсон на клавишах. Майкл Кеймен – будучи музыкальным директором – привел и других, с которыми ему доводилось работать прежде, в том числе лидер-гитариста Эрла Слика, Дэйва Сэнберна на альт-саксофон, Ричарда Грандо на баритон-саксофон и флейту, перкуссиониста Пабло Розарио, а сам Майкл взял на себя дополнительные клавиши и гобой. С моей колокольни – самым лучшим дополнением к группе, которое произвел Майкл, был певец, танцор и хореограф Ги Андризано. Это был муж Марго Саппингтон, с которой Майкл сотрудничал в балете. Он стал одним из лучших друзей, какие у меня были в жизни.
слева направо: Джефф и Дэвид во время исполнения «Diamond Dogs» и «Cracked Actor»
В ходе шоу Ги и я должны были работать на сцене, танцевать, показывать пантомиму, петь бэк-вокал и участвовать в театральных элементах постановки – вроде как хор на бродвейских спектаклях, только из двух человек. Чтобы помочь поставить хореографию всего этого, Дэвид привлек Тони Бэзил. Воображение у нее было потрясающее. У нее была танцевальная группа под названием The Lockers – компания черных парней самого разного телосложения и роста и с именами наподобие «Мистер Пингвин» и «Мистер Робот», у каждого – танец в своем индивидуальном стиле. Прелесть всего этого заключалась в том, что это не казалось хореографией – на вид это были непосредственные, спонтанные уличные танцы – за годы до того как хип-хоп популяризировал брейк-данс. С Тони вся команда оказалась набрана, и в северном пригороде Нью-Йорка начались репетиции. Время от времени Дэвид, Ги и я отдельно репетировали под руководством Тони в танцевальной студии в Нью Йорке.
Дэвид, Джефф и Ги Андризано исполняют Diamond Dogs
Вскоре я понял, что мои халявные дни закончились. Теперь мне предстояло работать за свой хлеб, и работать в поте лица. Движения и танцевальные комбинации были очень трудны чисто физически. Они были тщательно выверены и соединяли в себе танец, пантомиму, сцены драк и работу с предметами. Мы использовали всю сцену целиком, а группа играла за декорациями.
Репетиции продолжались месяц. Я был вынужден даже надевать настоящие танцевальные туфли и штаны, их заказывали у почтенного нью-йоркского поставщика. Со временем мы сменили их на сценические костюмы – клетчатые рубашки, мешковатые штаны на подтяжках, сужающиеся к лодыжкам, и короткие гетры. И из последнего, чему пришлось научиться – это как накладывать театральный грим. Теперь Ги и я сделались Алмазными Псами. Люди театра – особенные люди…
12 – Drive In Saturday. ДБ играет на 12-струнной гитаре.
13. Space Oddity. (от руки: взять гитару)
14. Diamond Dogs
15. Panic In Detroit (от руки: потом взять веревки)
16. Big Brother
17. Time (от руки: часы)
18. The Width Of A Circle.
19. Jean Genie
20. Rock N`Roll Suiside.
(от руки: взять оба микрофона. .....)
13. Space Oddity. (от руки: взять гитару)
ДБ появляется сверху на катапульте, которая опускается по ходу песни. ДБ остается на катапульте, когда она поднимается – во время этого в записи звучит стихотворение «and… in the death» («и... в смерти»
(от руки: уйти со сцены налево ... взять гитару за сцену для Big Brother )
(от руки: уйти со сцены налево ... взять гитару за сцену для Big Brother )
14. Diamond Dogs
(от руки: стоять на сцене слева)
15. Panic In Detroit (от руки: потом взять веревки)
16. Big Brother
ДБ появляется над сценой, сидя на алмазном модуле, модуль движется вниз к сцене, под декламацию модуль поворачивается.
(от руки: уйти со сцены влево вернуться на Time)
(от руки: уйти со сцены влево вернуться на Time)
17. Time (от руки: часы)
Дверь модуля открывается – рука опускается – ДБ внутри на вращающейся платформе. Окончание номера – модуль закрывается и поднимается над сценой.
18. The Width Of A Circle.
Во время инструментального куска бумажные здания разрываются.
19. Jean Genie
3 кресла на сцене.
20. Rock N`Roll Suiside.
Зал, не зная, чего ожидать, попросту застыл, когда Дэвид вышел на сцену. Многие зрители пришли в полном одеянии Зигги или раскрашенные под Аладдина – и вдруг увидели своего кумира в обыкновенной одежде и с ровненьким пробором на голове. Но после первого же номера – «1984» - они пришли в неистовство и на протяжении всего шоу так и оставались.
После еще двух выступлений в Канаде – В Сивик Сентер в Оттаве и О`Киф Сентер в Торонто - нам предстоял месяц в США.
как было на обложке к альбому David Live, только перевернуто в другую сторону
Начиная с концерта 17 июня в Зале Военного Мемориала (War Memorial Auditorium) в Рочестере, Нью-Йорк, концертные помещения стали увеличиваться с драматической скоростью и залы сменилиcь на спортивные арены. Мы отыграли в Паблик Аудиториум (Public Auditorium) в Кливленде, на Спортивной арене в Толедо, на Арене Кобо в Детройте, Арене Хара в Дайтоне, и потом поехали дальше в Питтсбург, Чарльстон, Нэшвилл, Мемфис, Атланту и Тампа.
Концерт в Тампа вынужденно обратился в нечто импровизированное, потому что одного из шоферов, которые везли постановку и принадлежности для шоу, укусила пчела, он вильнул рулем и плюхнул сценическое оборудование в болото. Заговорили о том, чтобы отменять представление, но испытание показалось слишком интересным, чтобы от него отказаться. Этот концерт оказался одним из лучших и доставил огромное удовольствие. От страха и адреналина мы завелись и выдали прямое и недвусмысленное рок-шоу.
Концерт в Тампа вынужденно обратился в нечто импровизированное, потому что одного из шоферов, которые везли постановку и принадлежности для шоу, укусила пчела, он вильнул рулем и плюхнул сценическое оборудование в болото. Заговорили о том, чтобы отменять представление, но испытание показалось слишком интересным, чтобы от него отказаться. Этот концерт оказался одним из лучших и доставил огромное удовольствие. От страха и адреналина мы завелись и выдали прямое и недвусмысленное рок-шоу.
По правде, упомянув об этой небольшой заминке, я должен сказать, что невоспетыми героями этого тура была команда рабочих сцены. Они трудились целыми вечерами, каждый вечер, для того, чтобы вся сложная постановка была собрана и запущена в дело.
Из Тампа мы – через Орландо, Гринсборо и Норфолк - двинулись дальше, в Филадельфию.
В Филадельфии произошла заминка посерьезнее. Прибыв на саундчек в Тауэр Театр, мы обнаружили, что вся сцена покрыта дополнительными микрофонами. Кажется, нам предстояло записать лайв-альбом. Как ни странно, поставить в известность об этом группу никто не потрудился. И всего за час до начала концерта Херби Флауэрс и Тони Ньюмен пришли в настроение выступить от лица общества. В гримерной состоялись переговоры, и там Херби, совершенно правомочно, дал понять, что в наших контрактах не было прописано ничего, кроме репетиций и выступлений. Записывая же живое выступление, мы сделаем деньги, из которых не получим ни гроша.
Поговорили с менеджментом, который, как того можно ожидать, отвечал расплывчато. И когда, за 10 минут до поднятия занавеса, Херби снова пригрозил не играть, Дэвид дал исполнителям свою личную гарантию, что заплачено им будет. Лично я увидел в этой ситуации горькую пилюлю, которую, однако, был готов проглотить. Я был бесконечно счастлив просто участвовать во всем и иметь возможность путешествовать по миру – сушей и морем. Но группа была права, менеджмент неправ, и Дэвид не должен бы был оказываться в таком положении.
Естественно, менеджмент потом отказался от обещания Дэвида, и группа за разумные деньги наняла адвоката. Со временем со всеми расплатились. Но, выйдя на сцену после того разговора, мы все чувствовали себя отвратительно, так что концерт был не из самых потрясающих. В этом смысле пострадало всё и все. Хотел бы я знать, есть ли худший способ управлять делами великого артиста.
После Филли мы поехали в Нью Хейвен и Бостон, и закончили отрезок тура, названный The Diamond Dogs, в Нью Йорке, в Мэдисон Сквер Гарден, двумя концертами – 19 и 20 июля. В некотором смысле измочаленные, но в восторге от того, что приняли участие в одном из самых важных и новаторских рок-событий в истории.
Из Тампа мы – через Орландо, Гринсборо и Норфолк - двинулись дальше, в Филадельфию.
В Филадельфии произошла заминка посерьезнее. Прибыв на саундчек в Тауэр Театр, мы обнаружили, что вся сцена покрыта дополнительными микрофонами. Кажется, нам предстояло записать лайв-альбом. Как ни странно, поставить в известность об этом группу никто не потрудился. И всего за час до начала концерта Херби Флауэрс и Тони Ньюмен пришли в настроение выступить от лица общества. В гримерной состоялись переговоры, и там Херби, совершенно правомочно, дал понять, что в наших контрактах не было прописано ничего, кроме репетиций и выступлений. Записывая же живое выступление, мы сделаем деньги, из которых не получим ни гроша.
Поговорили с менеджментом, который, как того можно ожидать, отвечал расплывчато. И когда, за 10 минут до поднятия занавеса, Херби снова пригрозил не играть, Дэвид дал исполнителям свою личную гарантию, что заплачено им будет. Лично я увидел в этой ситуации горькую пилюлю, которую, однако, был готов проглотить. Я был бесконечно счастлив просто участвовать во всем и иметь возможность путешествовать по миру – сушей и морем. Но группа была права, менеджмент неправ, и Дэвид не должен бы был оказываться в таком положении.
Естественно, менеджмент потом отказался от обещания Дэвида, и группа за разумные деньги наняла адвоката. Со временем со всеми расплатились. Но, выйдя на сцену после того разговора, мы все чувствовали себя отвратительно, так что концерт был не из самых потрясающих. В этом смысле пострадало всё и все. Хотел бы я знать, есть ли худший способ управлять делами великого артиста.
После Филли мы поехали в Нью Хейвен и Бостон, и закончили отрезок тура, названный The Diamond Dogs, в Нью Йорке, в Мэдисон Сквер Гарден, двумя концертами – 19 и 20 июля. В некотором смысле измочаленные, но в восторге от того, что приняли участие в одном из самых важных и новаторских рок-событий в истории.
Boston Music Hall, фотограф Ron Pownall
Между июлем и сентябрем оставалось шесть недель свободного времени, и Дэвид воспользовался этой возможностью, чтобы записаться на студии Сигма Саунд (Sigma Sound Srudios) в Филадельфии.
По мне, это было абсолютно круто. Сигма – это место, где работали звукорежиссеры Гэмбл и Хафф (прим. перев. – Kenneth Gamble & Leon Huff, знаменитые авторы песен и звукорежиссеры, работавшие вместе, пионеры филадельфийского соула, основатели фирмы звукозаписи Philadelphia International Records (открылась в 1971г)). Это место, где записывали свои хиты такие группы, как O`Jays, Spinners, Stylistics (прим. перев.: известные группы соул, первые две работают по сей день). Для бывшего мода, вся коллекция пластинок у которого – за исключением Моза Элисона (Mose Allison) и Джорджи Фейма (Georgie Fame) - состояла сплошь из записей черных музыкантов, студия Сигма Саунд представляла собой настоящее святилище.
Мы записали «Young Americans», «Right», «Somebody Up There Likes Me», «Who can I Be Now?», «Come Back My Baby» - потом переименованную в «It`s Gonna Be Me», «Can You Hear Me». « After Today» и новую фанковую версию «John, I`m Only Dancing». Конечно, при учете того, что на самой студии работали такие бэк-вокалисты как Робин Кларк (Robine Clarke) и Лютер Вэндросс (Luther Vandross), мой вклад был не так уж необходим, но меня это не волновало. Потрясающе было просто общаться с таким великолепным аранжировщиком вокала, как Лютер, а Робин оказалась одной из самых милых дам, которых я знал в жизни.
Мы записали «Young Americans», «Right», «Somebody Up There Likes Me», «Who can I Be Now?», «Come Back My Baby» - потом переименованную в «It`s Gonna Be Me», «Can You Hear Me». « After Today» и новую фанковую версию «John, I`m Only Dancing». Конечно, при учете того, что на самой студии работали такие бэк-вокалисты как Робин Кларк (Robine Clarke) и Лютер Вэндросс (Luther Vandross), мой вклад был не так уж необходим, но меня это не волновало. Потрясающе было просто общаться с таким великолепным аранжировщиком вокала, как Лютер, а Робин оказалась одной из самых милых дам, которых я знал в жизни.
Мы возвратились на Сигму, чтобы продолжить запись альбома «Young Americans», в ноябре. Как-то вечером, по предложению местного диджея, приехал Брюс Спрингстин (крайний справа на фото справа). Он был на фольксвагене-фургоне и напоминал австралийского туриста. Какое-то он время покрутился с нами, потом залез обратно в свой фургон и заснул. Как будто просто заглянул, чтобы воспользоваться туалетом на студии. см. подробнее
Дэвид с сыном Зоуи, няней и Авой Черри (не попала в кадр), выходят из отеля в Филадельфии, фан-фото;
Дэвид и Майк Гарсон на студии Sigma Sound, фотограф Terry o'Neill
Боуи исполняет Space Oddity, вознесенный над аудиторией на крановой стреле.
Наш тур возобновился в начале сентября в зале Universal Amphitheatre в Лос Анджелесе. Это уже не был в полном смысле тур «Даймонд Догз». По мере того как грандиозное сценическое оформление постепенно рассасывалось, он превращался в то, что стало известно как «Соул» тур.
Мы с Дэвидом ехали на Восточное побережье поездом, сев на «Амтрак» от Филли до ЛА. Путешествие это было долгое, так что некоторое время мы скоротали за чтением отрывков из порнографического романа, которым разжился Дэвид. Роман назывался «Тиролец в Каньоне» - как я потом узнал, на слэнге это словосочетание означает куннилингус. Главными действующими лицами в этом образце классики были Большой Род Ронделли и его подружка Мона. Не стану вдаваться в детали, скажу только, что и Род и Мона были ребята без комплексов.
В Сент-Луи поезд сделал остановку на несколько часов, так что мы отправились в город поесть. Ресторан, который мы присмотрели, находился на верху здания, и оттуда открывался панорамный вид на весь город. Мы покончили с едой, но надо было убить еще около двух часов до поезда, так что мы решили заказать пару порций текилы. С этим напитком меня познакомил Ги. У него всегда была бутылочка в холодильнике, и мы выпивали по рюмочке, как положено, сперва слизав соль с ладони, потом пососав кусочек лайма. Но в Сент-Луи мы с Дэвидом просто выхлебали бутылку Золотой Текилы, рюмку за рюмкой, за два часа.
Я проснулся на следующее утро полностью одетый. По крайней мере, мне удалось добраться до поезда, хоть я и понятия не имел, как. Дэвид потом получил массу удовольствия, расписывая, как практически нес меня из ресторана и укладывал в постель.
В Сент-Луи поезд сделал остановку на несколько часов, так что мы отправились в город поесть. Ресторан, который мы присмотрели, находился на верху здания, и оттуда открывался панорамный вид на весь город. Мы покончили с едой, но надо было убить еще около двух часов до поезда, так что мы решили заказать пару порций текилы. С этим напитком меня познакомил Ги. У него всегда была бутылочка в холодильнике, и мы выпивали по рюмочке, как положено, сперва слизав соль с ладони, потом пососав кусочек лайма. Но в Сент-Луи мы с Дэвидом просто выхлебали бутылку Золотой Текилы, рюмку за рюмкой, за два часа.
Я проснулся на следующее утро полностью одетый. По крайней мере, мне удалось добраться до поезда, хоть я и понятия не имел, как. Дэвид потом получил массу удовольствия, расписывая, как практически нес меня из ресторана и укладывал в постель.
Universal Amphitheater, LA
Концерты в Юниверсал Амфитеатер в Лос Анджелесе были самыми удачными из всего тура. По большей части – из-за особенностей самого помещения. Шоу начинались, когда было еще светло, и работать на открытом воздухе, под свежим вечерним ветерком, глядя на публику, разместившуюся вокруг сцены полукольцом, было очень приятно.
Всю ту неделю, пока мы играли в Лос Анджелесе, в зале регулярно появлялись какие-нибудь звезды музыки или представители голливудской элиты. Среди тех, кто посетил концерты, были Дайана Росс, Ракель Уэлш, The Jackson Five. Как-то раз пришел британский певец Донован с женой и сыном. Я знал, что он буквально только что выпустил свою версию «Rock`n`Roll With Me», так что насладился возможностью представиться в качестве одного из авторов этой песни.
После ЛА мы играли в Сан-Диего, Фениксе, Таксоне и Анахейме, и там в зале присутствовали Элтон Джон и Элизабет Тейлор.
После ЛА мы играли в Сан-Диего, Фениксе, Таксоне и Анахейме, и там в зале присутствовали Элтон Джон и Элизабет Тейлор.
13.10.1974, Milwaukee, Mecca Arena, фотограф Rich Zimmermann
Как-то раз, уже ближе к концу тура, я сглупил и перед выходом на сцену выкурил полкосяка - мне предложил ударник Дэннис Дэвис. Большая ошибка... Меня выключило! Учитывая, какие сложные были некоторые танцевальные и мимические моменты, никак не стоило бы этого делать. В одном фрагменте представления мы с Ги избиваем Дэвида, он лишается чувств, и мы поднимаем его и уносим, держа на вытянутых руках, над головой – довольно опасная штука, если что-то пойдет не так. Я был не в себе, однако ухитрился никакой глупости не сотворить. Собственно, я ухитрился и вовсе ничего не сделать. Покуда Ги колотил Дэвида в одиночку, я стоял, наблюдал за ними и удивлялся. Потом Ги сам понес его со сцены, а я задумчиво побрел следом.
А в другой раз, тоже ближе к концу тура, пели мы «Changes» в процессе саундчека. Дошло до припева. Вдруг Дэвид останавливает группу, подходит к нам с Ги и просит спеть нашу партию отдельно. Мы добросовестно запели – и тут Дэвид прямо пополам согнулся от смеха. Оказывается, два с половиной месяца вместо «turn and face the strange» мы пели «turn and face the strain» (прим. перев.: можно перевести как «обернись и лицом к лицу встреть потуги». И вот с того момента каждый раз, когда мы исполняли эту песню, Дэвид взялся выставлять задницу в нашу сторону и делать вид что тужится – и так нас смешил, что мы лажали в той строчке еще хуже, чем раньше.