Пьер Берже. Письма к Иву. Продолжение. 56.

[navis vetus]

56. 4 июня 2009 .
В Нотр-Дам встреча в память жертв крушения самолета, о котором я тебе рассказывал. Я сидел рядом с Марком, мы провели там несколько невыносимых часов. Заплаканные члены семей, разрушенных этим несчастьем, родители, потерявшие сына, дочь, рыдающие молодые женщины с детьми. Вся церковь была единым полем слез. Собрание было экуменическое, присутствовал архиепископ Парижский, главный раввин, православный священник, пастор и имам. Атеистам пришлось слушать слова, в которые они не верят. Официально присутствовал Президент Французской республики - президент светского государства. Что-то и вправду не так в нашей стране, антиклерикализм идет ко всем чертям, его место занимает молчаливый конформизм, и это пророчит наступление эпохи без убеждений. А тем временем исламизм противопоставляет себя свободному миру, Израиль – Палестине и наоборот. Поневоле возвращаюсь к порывам своей юности, когда я боролся с клерикализмом. Ив, я знаю, что эта тема тебя не интересует, ты считаешь, что все это не важно. Ты себе никогда не задавал этих вопросов, ты верил вслепую, и, если бы ты прочел Паскаля, он бы тебя легко убедил, что терять тебе нечего. Жаль! «Вера, которая не требует действия – это искренняя вера?» Расин говорит о вере просвещенной, но ты предпочитал веру без рассуждений, она не мешала тебе жить. Из-за этого я не слишком люблю Паскаля, у которого все предрешено Богом. Я его люблю исключительно потому что он был писателем, больше ничего.
*
Уик-энд в Танжере, где ты неизменно присутствовал во всем, с Филиппом, Мэдисоном и Мужиком. Боюсь, этот последний тебя интересует больше двоих других – я должен бы сказать, троих, считая и себя тоже. Ах, Ив, если бы тебя занимали другие люди в той же степени, что и твой пес, жизнь могла бы сложиться по-другому. Такое безразличие к другому человеку меня очень поразило, еще когда мы познакомились. Потом я привык, рассудил, что это вроде инвалидности, которая не позволяет тебе вступить на дорогу, которая ведет к другим людям. Им же ты позволял приближаться к тебе. Тебе повезло, они приходили. У тебя была такая аура, которая заставляла нас принимать тебя таким, как есть, защищать тебя и любить. Эта аура осталась у тебя на всю жизнь. «Пьер, не сажай меня рядом с Ивом, мне кажется, что я с особой королевской крови» - просил меня Матье Гале. Нужно признать, ты не прилагал усилий, чтобы люди чувствовали себя легко и свободно.
В Марокко я чувствую себя ближе всего к тебе. Припоминаю, с какой грустью мы всегда уезжали из этой страны, и как ты, едва прибыв в Париж, тут же закрывался в своей комнате, и возобновлялся твой адский брак с собственным одиночеством.
Клемансо говорил, что революцию надо блокировать. В некотором смысле, это то самое, что я проделал с тобой, и я об этом никогда не жалел. Это не пустяк – провести пятьдесят лет рядом с одним человеком.
*
Даосская максима, которой я держусь: «Пространство между спицами колеса так же важно, как спицы». Имея в виду твое ремесло, можно сказать: «Пространство между пуговицами столь же важно, как и пуговицы», и ты бы с этим непременно согласился, будучи человеком тысячной доли миллиметра. Как же ты был прав, и сколькому я выучился рядом с тобой! Знаменитые «доказательства любви», о которых говорит Кокто, всегда находятся именно в деталях. Когда я приобретал улицу Бонапарт, ты мне сказал: «Мы всегда все покупали вместе, давай так и делать» - я был потрясен, и часто жалел о том, что не смог согласиться. Я и сейчас об этом жалею.
*
Как бы мне хотелось, чтобы ты мог прочесть книгу Янника Хенеля «Ян Карски»! Еще я перечитал, все с тем же удовольствием, «Путешествие вокруг моей комнаты» Ксавье де Местра. Я был совсем молод, когда открыл для себя эту книгу. В нем есть кое-что от «Краткого путеводителя безупречного путешественника» Мак-Орлана. Может быть, именно из-за этих книг я так и не предпринял больших путешествий – также и из-за тебя, который не читал этих книг, но отказывался покидать свой дом. Мы ездили в Марокко, в Нормандию, там мы были одни и счастливы.
*
Смерть Майкла Джексона потрясла всю планету. Мне это понятно, ведь это музыка молодости, музыка миллионов подростков. Сейчас потрясающее время, и мне жаль, что я не молод и не могу проживать его вместе с другими. Музыка царствует, ее слушают одновременно американцы, европейцы, африканцы, азиаты, австралийцы, которым она нравится, и делают ее частью своей культуры. Ив, а припомни, как мы первый раз слушали «Битлз» в Лондоне, в 1963 году, это была музыка нашего поколения, мы ее полюбили.
Я только что раздобыл книгу, которая меня потрясает – оригинальное издание «Рассуждения о методе» (КВ: - Рене Декарт. Но вроде в его-то коллекции она не упомянута?). Это правда невероятно – держать в руках книгу, которая вышла в Лейдене, у Яна Майра, в 1637 году, в которой есть все, что мне нравится. Это труд революционера, который оставил латынь ради французского языка, чтобы его могли понять все. Даже женщины, уточняет он. Пусть он и поехал, как до того Дю Белле, в Рим – но потом не вернулся созерцать свое галльское Лире (КВ: родное селение поэта Жоашена Дю Белле, о котором он писал, что предпочитает его Палатинскому холму, как галльскую Луару – латинскому Тибру), но предпочел скрыться в Амстердам, подальше от католической церкви и своих ученых соотечественников.
*
Я посмотрел великолепную выставку Мадлен Вионне. Ты очень ее любил, но, как и все остальные, плохо ее знал. Фотографии, в особенности фотографии того времени, мало что дают. Как это все современно, какая рука мастера! Знаменитые четыре квадрата, углом вверх – это надо было придумать (КВ: он говорит о платье Вионне 1920 года, состоявшем из четырех четырехугольных платков). Ты был бы в восторге от возможности увидеть все эти платья, струящиеся, женственные, безупречные, точные. И все – обезоруживающей простоты. Я посмотрел выставку сегодня во второй половине дня, а утром мне внезапно вспомнилась твоя фраза – как ты говорил, что хотел бы в пантеоне моды получить место между Шанель, Скьяпарелли и Вионне. Вот так. Как хочешь, это совпадение меня встревожило. Но действительно тут поражает то, что ты не назвал ни Диора, ни Баленсиагу. Ты обозначил своих истинных вдохновительниц – это одни женщины. Баленсиагу ты не любил, он тебя раздражал, и, как ты говорил, он занимался кастовой модой – то есть модой для богатых женщин, в противоположность тебе. По отношению к Диору ты никогда не чувствовал себя свободно – ты был ему слишком многим обязан. Он всему тебя научил, ты стал его преемником. Ты преклонялся перед ним, конечно, и к тому были основания. Он создал восхитительные одежды, но двинул ли он моду вперед? Булез говорил, что, если бы не было Шуберта, в истории музыки ничего бы не изменилось. То же можно сказать о Диоре – но не о тебе и не о Булезе.
*
Как это я так много времен провел с этой книгой? «Власть Пса» Томаса Сэвиджа. Шедевр.
*
Сообщают о смерти префекта Гримо. «Префекта мая 68», как его называли. Случилось так, что мы оказались на месте действия, помнишь, во время захвата театра «Одеон» группой разъяренных актеров. Посмотрели балет Тома Сейлора, и, уже покидая театр, с удивлением увидели, как толпа людей входит в «Одеон». Мне это показалось так странно, что , поужинав в «Куполь» с Элен и Ким, я проводил тебя домой, а сам вернулся. В театре уже все было ясно. На сцене Мадлен и Жан-Луи пытались вести переговоры, Джулиан Бек из «Живого театра» говорил о долге артиста. Но что общего между Бастистом и Селименой и этой ордой санкюлотов? Около трех часов ночи я проводил Мадлен и Жана-Луи к их машине. Они оставили театр так, как оставляют свою любовь – навсегда. И правда – никогда они больше не переступили порог «Одеона». Глупость торжествовала, это от нее мы бежали, когда уехали в Марракеш. Благодаря Франсуазе Саган мы добыли бензин, смогли доехать до Брюсселя, а оттуда она направилась в Мюнхен, а мы – в Марокко. Я хочу сказать, главное, что Гримо избежал наихудшего, не пролилась кровь, студенты разошлись по домам, и через двадцать лет все они превратились в богемных буржуа. Вроде бы, все толкало меня в их ряды. И Сартр, Арагон, Миттеран предпринимали такие попытки - только они потратили силы напрасно. Когда-то я видел Освобождение и тогда же понял, что случается, когда посредственность захватывает власть. А в этот раз речь шла по большей части о детках буржуа, которые вообразили себя революционерами и думали что изменят мир. Напрасно ты, Ив, вешал у себя в комнате плакат с Че Геварой, не слишком ты был склонен пойти искать песок под камнями мостовой. (от КВ: - он говорит о популярном лозунге времен Мая 68 – «Под камнями мостовых – песок!»)
Задаю себе вопрос – как же нужно было поступить Пьеру.

@темы: ysl - pb