Unus non sufficit orbis (Одного мира мало)
ЯПОНИЯ –
СИБИРЬ
Разумеется, мы с Дэвидом не полетели домой на самолете. Вместо этого мы двинулись на запад, имея ввиду воспользоваться Транссибирской магистралью, которая пересекает Азию и выходит в Европу. Но это означало, что сначала нужно будет добраться до Сибири.
Мы отправились морем в российский порт под названием Находка, чуть выше Владивостока по побережью. Владивосток тогда был военный порт, доступ туда был ограниченный, и для иностранных глаз он считался неподходящим зрелищем. Мы совершили двухдневное плавание на небольшом корабле под названием «Феликс Дзержинский», принадлежавшем советскому дальневосточному флоту.
Строители того корабля явно заботились о практичности больше, чем о роскоши. Наши места представляли собой две отдельные каюты, в каждой - свои удобства и односпальная кровать, встроенная в шкаф.
Строители того корабля явно заботились о практичности больше, чем о роскоши. Наши места представляли собой две отдельные каюты, в каждой - свои удобства и односпальная кровать, встроенная в шкаф.
Здесь на борту состоялся наш первый контакт с русскими. Команда была в основном молодая и дружелюбная, и Дэвид их всех очаровал. Они, конечно, знали, что имеют дело с музыкантом - на посадке он был с акустической гитарой.
Поднявшись на борт, мы первым делом разместили багаж, а потом сразу отправились в бар, сдвинули несколько табуретов и взяли несколько порций пива. И стоило нам сделать несколько глотков, как появились два человека, которые уже до того успели попытаться затеять с нами разговор. Теперь они явно собирались провести вторую попытку. Вообще и Дэвид, и я - более чем общительные ребята, но с этими типами что-то было не так. Когда гастролируешь, привыкаешь знакомиться с кучей народа, и люди могут быть какого угодно цвета и телосложения, но ты уже сразу понимаешь, кто это - фаны ли, просто ли приятные, дружелюбные люди. А эти двое были какие-то ненастоящие. Обоим явно за тридцать, стрижены коротко, аккуратно, в костюмах под Америку конца 50-х, в американских рубашках с углами воротника на пуговках. Вдобавок ко всему они кивали нам и улыбались во весь рот, как старым друзьям, которых вдруг нашли. Мы пытались отогнать их энергетическими волнами, но бесполезно. Они вклинились в наш разговор и затеяли - видимо, они считали это общим трепом - но по нашему мнению, скорее, допрос. Они выспрашивали, что мы делаем в России, и что собираемся там делать, и почему, и кого мы там знаем, и что думаем про Соединенные Штаты. Мы отвечали им вежливо, но предельно кратко, а они гудели и гудели, с американским выговором, и изображали самые дружеские улыбки, какие получались.
Когда они перешли к выяснению наших политических симпатий, мы извинились и ушли, в полном убеждении, что встретили своих первых в жизни шпионов.
- Как думаешь, чьи они? - спросил Дэвид.
КГБ, - сказал я. - Они же понятия не имели, кто ты такой.
КГБ, - сказал я. - Они же понятия не имели, кто ты такой.
Джефф ожидает своей очереди давать автограф - на борту «Феликса Дзержинского»
После ужина было представление из традиционной русской музыки и танцев. В исполнении команды - то есть они просто переоделись из своих элегантных черных морских мундиров в традиционные, гораздо более красочные одежды. Аудитория состояла в основном из европейцев и японцев, так что Дэвиду пришлось написать несколько автографов.
Команда действительно серьезно подошла к этому делу. Они все были настоящие спортсмены, и то и дело вскидывали ноги в высоких сапогах и вскрикивали «Хай!» Как дервиши, вертелись девушки, по очереди пели разные певцы и звучали балалайки. Я повернулся к Дэвиду - а он исчез. «Странно» - подумал я. Ну да, эти ребята были непрофессионалы, но они не так уж плохо выступали, и вообще, думал я, нам бы стоило только приветствовать такое потепление в международных отношениях, и всякое такое...
И тут появился он, с гитарой в чехле и с моими бонгами. Если уж пароходная команда вышла на сцену, то нам сам бог велел. Вот он, честный труженик. Вот он, дух коллективизма. Это же было прекрасно - ступить на территорию СССР этакой парой стихийных коммуняк. Наши друзья-шпионы уже испарились, но я был уверен, что они откуда-нибудь наблюдают за нами. Я решил надеяться, что они расскажут где надо о нашем образцовом социалистическом поведении.
Команда действительно серьезно подошла к этому делу. Они все были настоящие спортсмены, и то и дело вскидывали ноги в высоких сапогах и вскрикивали «Хай!» Как дервиши, вертелись девушки, по очереди пели разные певцы и звучали балалайки. Я повернулся к Дэвиду - а он исчез. «Странно» - подумал я. Ну да, эти ребята были непрофессионалы, но они не так уж плохо выступали, и вообще, думал я, нам бы стоило только приветствовать такое потепление в международных отношениях, и всякое такое...
И тут появился он, с гитарой в чехле и с моими бонгами. Если уж пароходная команда вышла на сцену, то нам сам бог велел. Вот он, честный труженик. Вот он, дух коллективизма. Это же было прекрасно - ступить на территорию СССР этакой парой стихийных коммуняк. Наши друзья-шпионы уже испарились, но я был уверен, что они откуда-нибудь наблюдают за нами. Я решил надеяться, что они расскажут где надо о нашем образцовом социалистическом поведении.
кабаре Дэвида на борту «Феликса Дзержинского»
Моряки явно обрадовались, что Дэвид собирается тоже сыграть, и с удовольствием уступили ему сцену. Он играл на гитаре, а я от души стучал в свои бонги. Я чувствовал себя таким же неисчерпаемым, как Микки Финн из Т.Рекс, хоть, может, и не таким красавцем. Когда Дэвид взял знакомые начальные аккорды из Space Oddity, я решил присоединиться к слушателям. Европейских и японских туристов эта песня привела в полное неистовство. Тогда, может быть, чтобы убедить и русских в том, что он - настоящий брат по духу, и вовлечь их в общее действо, он запел «Амстердам» - старую добрую матросскую песню.
Остаток вечера мы провели за выпивкой в компании наших новых русских друзей, которым хотелось как можно больше услышать о том, что происходит на Западе в музыке и изобразительном искусстве. Уже далеко заполночь я попрощался и ушел спать. Дэвида я оставил с самой прелестной из русских девушек, которая была уж совершенно покорена. Отлично, Дэйв.
Много лет спустя, в 2002 году, Дэвид заговорил со мной о книге про сталинские времена в России, которую читал. Там описывались гулаги в Сибири [прим.перев. - видимо, у них слово «ГУЛАГ» прижилось в значении «лагерь заключенных»], и рассказывалось, как людей свозили туда, тысячами, в самых ужасающих условиях. В книге упоминался один из пароходов, перевозивший заключенных - «Феликс Дзержинский».
