Я ехал то с группой в автобусе, то с Дэвидом в машине - с шофером Джимом Лимом. Ехать с Дэвидом означало, что можно поспать чуть-чуть подольше.
Как-то вечером, когда в баре собралась компания особенно милых фанов, мы с Дэвидом принялись рассказывать про наши морские путешествия. Слово за слово - и мы уже разыгрывали перед ними неотработанный, на ходу сочиненный скетч. Дэвид был высокомерным путешествующим джентльменом, а я - необученным официантом. Действие происходило на борту парохода в сильную качку и вертелось вокруг того, что я никак не мог подать напитки - приносил поднос за подносом, но каждый раз бутылки и бокалы разлетались во всех направлениях.
К чрезвычайному удовольствию нашей публики, мы умудрились переколотить чуть ли не всю посуду и несколько стекол за полками в том баре. Как ни странно, бармена это, видимо, тоже развлекало. Наверно, это был его последний рабочий день перед увольнением, потому что он с удовольствием взял на себя роль «рабочего сцены» и все время подавал новые стаканы взамен разбитых. А может, рассчитывал на комиссионные - потому что счет за это небольшое увеселительное мероприятие составил несколько сотен фунтов. Поскольку Дэвид выступал в качестве «режиссера», все это записали в разряд «искусства», а не назвали типичным рок-эн-ролльным вандализмом.
Но, как правило, наша группа не особенно увлекалась разгромом помещений. Это просто было не наше. Более того, тур-менеджером у нас был очень компетентный Эрик Барретт. Это был славный выпивоха, который мог во мгновение ока, как по волшебству, превратиться в сурового блюстителя дисциплины. Он обеспечивал то, что поведение и группы, и всех роуди не выходило за некие рамки и что каждый вовремя являлся к автобусу или к самолету. Никто не удивлялся, слыша, как Эрик непечатно орет на кого-нибудь из нас, рискнувшего опоздать на регистрацию.
Разумеется, единственным лицом, огражденным от проявления Эриковой ярости, был Дэвид. Как-то, незадолго до рассвета - и на закате тура - Дэвид и я бродили по отелю, изнемогая от скуки, и обнаружили наших шоферов, которые дрыхли после попойки в своем номере, даже не закрыв двери. Я сходил за своим фотоаппаратом и запечатлел эту душераздирающую картину, а Дэвид принимал разные позы. Когда сделалось скучно и это, мы убрели в еще один номер, и там нашли китайский сервиз. Не знаю, с чего, но Дэвид решил провести эксперимент - посмотреть, с какой скоростью разные предметы из этого сервиза будут пролетать семь этажей - от нас до автопарковки внизу. Ровно в шесть утра мы высунулись из окна, разглядывая внизу на земле плоды своих трудов. Дэвид как раз отправил в полет самый главный элемент нашего опыта - чайник - когда мы услышали родной голос:
«Если вы, тупые ублюдки, не перестанете, я сейчас спущусь и разберусь с вами!»
Повернув головы вверх, мы увидели окно двумя этажами выше и Эрика, который из него высовывался, а потом с лицом его произошла удивительнейшая метаморфоза. Губы его прямо посинели, и последние слова, которые он выдавил, прежде чем исчезнуть у себя, были «Ах, извини, Дэвид!»
Боуи и Спайдерс в ожидании концерта (Шотландия ? май 1973), фотограф - Джефф Маккормак
Hammersmith Odeon, 3 июля 1973
Последнее шоу нашего тура по Британии состоялось 3 июля в Hammersmith Odeon. Оно шло как замена концерта, который мы должны были дать в Earls Court. Это помещение для нашего действа подходило как нельзя лучше, и тут мы возместили все то, чего по части акустики и общей атмосферы, не хватало первому концерту в Earls Court.
Для меня это был странный вечер - я знал, что Дэвид объявит о своем уходе. Конечно, я предпочел бы, чтоб гастроли продолжались, но у меня была неделя на то чтоб примириться с ситуацией, и я остановился на мысли, что и так все это - потрясающий этап в жизни.
А концерт получался великолепный. Аудитория собралась чуть ли не самая лучшая за весь тур. В качестве одного из гвоздей шоу на сцену вышел Джефф Бек. Для Мика Ронсона это был один из кумиров, что обернулось довольно неловким моментом - мистер Бек закончил соло, повернулся к Мику, чтобы тот начинал свое - но Мик стал уговаривать его продолжать. Видя, что привлекает внимание, мистер Бек снова повернулся к Мику - но тот, кажется, был потрясен до глубины души и не мог перехватить дело у своего героя. Это «После вас... Нет, только после вас...» продолжалось, кажется, целую вечность...
А потом пришел тот самый момент. Дэвид заставил толпу утихнуть. Он сказал, какой замечательный это был тур, и что это шоу останется с нами дольше всех других, потому что «это не только последнее шоу этого тура, но последнее шоу, которое мы когда-либо сыграем».
Группа, кажется, была больше сбита с толку, чем возмущена. Долго пожимали плечами, хмурились, повторяли «и что это было?» - а потом перешли к Rock`n`Roll Suiсide.
Но потом, уже за кулисами, атмосфера была очень мрачная. Все пытались понять, что конкретно означало Дэвидово заявление - конец концепции Зигги или настоящий конец группы?
Меня мучило чувство вины, потому что я заранее знал, о чем объявит Дэвид. И было бы еще хуже, знай я тогда, что, в отличие от остальных, я буду участвовать в последующих турах и в записывать еще пять альбомов с Дэвидом.
После концерта состоялась самая что ни на есть блестящая вечеринка в Кафе Руаяль, с делегацией от мира знаменитостей, в лице самой тамошней аристократии - там были Барбра Стрейзанд, Элиот Гулд, Ринго Старр, Кит Мун, Лулу, а справа и слева от Дэвида сидели Лу Рид и Мик Джаггер.
Лу Рид, Джаггер и Боуи празднуют уход Зигги
Майк Гарсон женит Джун и Вуди
С Вуди и Тревором я увиделся следующий раз примерно через неделю, на свадьбе у Вуди. Свадьба проходила в Британской сайентологической штаб-квартире, в Ист Гринстед, Сассекс. Церемонию проводил Майк Гарсон - Пастор Гарсон. Я был со своей девушкой, Десной, и почему-то меня попросили стать чем-то вроде посаженого отца. Поскольку приданое не предусматривалось, а все что от меня было нужно - это медленно пройти 15 ярдов рядом с невестой, которая будет опираться на мою руку, я согласился.
Был ясный, солнечный день, и все шло превосходно. В какой-то момент ко мне подобралась одна крайне привлекательная американская девушка. Посмотрела на меня пристально и сказала: «Ты кажешься интересным». Я знал, что ничего интересного во мне нету, но решил, что это, видно, какая-то сайентологическая фигура речи. И как бы в подтверждение ее слов я просто широко ей улыбнулся. И продолжал улыбаться до тех пор, пока она то ли не решила, что в смысле сайентологической духовности я взошел на уровень, где слов не требуется, то ли - что я просто придурок. И не ушла прочь. Мне нравится думать, что на будущее я излечил ее от пристрастия к той фразе.
Майк расстался с сайентологической церковью где-то в восьмидесятые - что поспособствовало развитию у него чувства юмора.
